В The Art Newspaper Russia появилось небольшое, но внятное интервью гилейского издателя
Сообщаем своим читателям, что на сайте The Art Newspaper Russia, газете про искусство, издаваемой также и в бумажной версии, появилось небольшое интервью гилейского издателя (беседовал Дмитрий Бавильский). Оно внятно и благоразумно - в противовес интересующим издательство невнятности и зауми. Вряд ли наши постоянные читатели узнают из него что-то совсем новое о работе "Гилеи", но, возможно, несмотря на довольно конкретный характер вопросов и некоторые последующие сокращения ответов, в разговоре удалось прояснить какие-то принципиальные позиции издателя. Вот некоторые фрагменты этого разговора:
Первый "Терентьевский сборник" 1996 года
Почему вам хотелось начать именно с нее (с книги А. Кручёных "Кукиш прошлякам". - hylaea.ru)? Мечта?
Я тогда уже основательно интересовался русским футуризмом, заумной школой, дада. Кручёных или Ильязд все эти мои пристрастия объединяют и для меня, безусловно, остаются центральными фигурами. Ранний русский авангард, по моему мнению, и является единственным в России настоящим авангардом искусства — вместе с его прямыми последователями, такими как группа «41°», обэриуты или другие советские поэты и художники, работавшие в подполье. Тогда все это совсем не было известно, и ни авангард, ни подменяющий его послереволюционный модернизм еще не вошли в мейнстрим. Никому в голову не приходило, например, созвать конференцию по дадаизму или вывесить баннер с Малевичем в метро. Я и сейчас остался настроен по-прежнему, хотя круг интересов и издательских намерений стал заметно шире.
В какую сторону он расширился и как?
Я имею в виду, в частности, свою политическую серию «Час Ч» и, по сути, продолжающую ее серию «Планы на Будущее». В первой, например, вышли Боб Блэк, Эбби Хоффман, Джерри Рубин, Мазафакеры, Рауль Ванейгем, Джон Зерзан. Казалось бы, какое все эти авторы имеют отношение к искусству и к литературе авангарда? Но разве идеи отказа от работы Блэка не являются прямым развитием идей о лени и вообще супрематистских идей Малевича? Или взять Хоффмана и Мазафакеров — разве эти уличные политики не являются наследниками дада? Как подчеркивали сами дадаисты, дада — это вовсе не направление в искусстве. Потом и сюрреалисты говорили: «Мы не имеем ничего общего с литературой, хотя прекрасно способны, подобно всем остальным, воспользоваться ею в случае надобности». Подлинный анархизм или, например, ситуационизм гораздо ближе ко всем этим течениям в культуре, чем к сугубо политическим теориям и движениям. Взгляды «анархопримитивиста» Джона Зерзана очень интересно сопоставить с архаическими, примитивистскими, совсем не прогрессистскими тенденциями русского футуризма. В «Планах на Будущее» недавно снова вышел Боб Блэк, его «Анархия и демократия». Там же появилась работа Рауля Ванейгема «Бесцеремонная история сюрреализма». Обе эти книги, как и работы Джорджо Агамбена, — о поэтической силе в жизни, о безвластии, отличающем любое подлинное творчество, о «чистых средствах», каковым и должно быть настоящее искусство.
Чего в вашей деятельности больше — романтики или прагматики?
Сейчас нет ни того, ни другого. Уже сложился механизм, такая пружина, которая меня толкает. Есть своя логика развития идей, есть планы, есть обязательства. Такая пружина — это еще и логика поиска нового в заданном направлении. Например, книга о патафизике — результат такого движения. Она возникла как попытка ответа на давным-давно заданные дадаистами и сюрреалистами вопросы. Или трактат Невидимого комитета. Это, наверное, лучший на сегодня опыт политического авангарда. Он для меня был попыткой понять самому и представить другим принципиальные итоги развития того, что делали анархисты и ситуационисты.
Какие еще важные проекты вы сделали за эти годы? Что вам особенно дорого?
Особенно люблю подготовленные французским исследователем Режисом Гейро (иногда при моем участии) сборники Ильи Зданевича (Ильязда), а также книги его близкого друга, поэта и художника Бориса Поплавского, которых я тоже сделал несколько. Люблю и считаю необходимой всю серию Real Hylaea, в которой вышли избранные тексты Артюра Кравана и Исидора Изу, роман Франсиса Пикабиа, статьи о кино Ги Дебора, проза дадаистов Вальтера Сернера и Хуго Балля, стихи сюрреалиста Бенжамена Пере, готовится сборник Рауля Хаусмана, его статьи об искусстве и литературе, а также сочиненная в 1921 году в Японии повесть Давида Бурлюка «Филонов».
Как бы вы определили свою издательскую нишу?
Не знаю даже, кто из моих авторов хотел бы определений, кроме тех случаев, когда они наименованием «сюрреалист» или «всёк» лишь желали подчеркнуть свою принадлежность к группе, к какой-то общей силе или теории. Само название издательства относит его в верную сторону — к русским будетлянам и их соратникам, а от них — ко всему, что с ними так или иначе связано: к европейскому авангарду, к антиавторитарным социальным движениям, к философии «средств без цели».
Полностью интервью С. Кудрявцева с Д. Бавильским можно прочитать ЗДЕСЬ.
Поделиться ссылкой: